Как вырубать деревья без ущерба для леса: ситуация с лесовосстановлением в России

С точки зрения жителей больших городов леса становится все меньше – и вокруг мегаполисов это действительно так. Однако проблему нередко связывают с вырубкой леса, и здесь все не так однозначно, как может показаться на первый взгляд. О том, как сейчас обстоит ситуация с лесопользованием и лесовосстановлением и как техника помогает сохранять лес, рассказывает Виктор Сенькин, менеджер по работе с корпоративными клиентами John Deere. 

Лесной парадокс 

Сейчас в России складывается не самая оптимальная ситуация с лесопользованием: во-первых, в связи с истощением лесов уменьшаются объемы заготовки с единицы площади, во-вторых, экономически доступного леса становится все меньше. При этом лес не только вырубается, но и восстанавливается, а нормы и требования со стороны государства по лесовосстановлению постоянно ужесточаются. 

Так, очередные поправки в существующие правила лесовосстановления внесли в 2019 году: согласно приказу Минприроды, к 2022 году ожидается, что доля искусственного восстановления будет составлять 20% от вырубленного леса, к 2025 году 30%, а к 2030 году планируется довести этот объем до 45%. Одновременно растут и объемы высадки: в 2018 году их площади составили 940 тысяч га, в 19 году – уже 1,067 млн га, а в 2020 – около 1,1 млн га. 

Эти меры позволят частично решить вопрос возобновления лесов. Это при том, что объемы вырубки в стране заметно ниже расчетной лесосеки: сейчас она составляет порядка 800 млн кубометров в год, тогда как вырубается только около 220 млн кубометров в год, а остальные 600 млн кубометров выбывают по естественным причинам – от старости и пожаров. 

Несмотря на неполное использование расчетной лесосеки и меры по восстановлению лесных ресурсов, объемы экономически доступного леса постоянно уменьшаются. Это связано, с одной стороны, с отсутствием разветвленной дорожной сети и крайне низким объемом строительства лесных дорог. 

Вторая причина – это замена произрастающей породы. В первую очередь, вырубаются деревья хвойных пород – ель и сосна. При естественном восстановлении на их месте вырастают в основном лиственные деревья – береза и осина, которые обладают малой экономической ценностью. Это связано с особенностями жизненного цикла хвойных деревьев. Например, ель – тенелюбивое растение.  

В природной среде ели сперва растут в тени высоких деревьев, а через 20-30 лет перерастают лиственные породы и начинают доминировать. Если же меры по восстановлению ограничиваются только высадкой саженцев, а после не обеспечивается должный уход, то деревья не выживают, а их место естественным образом занимают все те же береза и осина. Замена породы происходит не только на участках с естественным восстановлением, но и там, где фокусируются на искусственном восстановлении. В результате лес восстанавливается, но его экономическая ценность падает, а ели и сосны в доступных местах становится все меньше. 

Интенсивное лесопользование вместо формального подхода 

К такой ситуации приводит формальный подход к лесовосстановлению, и в России он не редкость. Да, нормы по высадке соблюдаются, но приживаемость высаженного леса около 50-60%. В то же время в Швеции и Финляндии приживаемость доходит до 80 – 90%. Приживаемость напрямую влияет и на полноту леса. Если в России за 80-90 лет с гектара леса снимается 180 – 200 кубометров древесины, а чаще меньше, то в упомянутых скандинавских странах гектар в сумме дает порядка 300 – 400 кубометров древесины. 

Основная причина заключается в том, что на Западе, в том числе в упомянутых скандинавских странах, сегодня действует модель интенсивного лесопользования, которая предполагает, во-первых, иное отношение к лесному фонду, а во-вторых – другой принцип рубки. В России лес вырубается, на его месте высаживается новый и растет практически без вмешательства со стороны человека. О том, вырастает ли и что именно, уже говорилось выше – следствием такого подхода становятся низкая приживаемость саженцев, замена породы и снижение качества древесины. 

При интенсивной модели к лесу относятся как грядке, за которой нужен уход, чтобы она принесла урожай, и это отношение проявляется уже на этапе высадки. Например, в Финляндии стараются высаживать саженцы из питомника, который расположен не дальше, чем 300 – 400 километров от места высадки. 

Это делается для того, чтобы климатические условия в которых выросли саженцы, совпадали с тем местом, где они будут расти в дальнейшем. В России же часто покупаются саженцы по самой низкой цене, предложенной в ходе тендера, и мало кого волнует, если они выращены в тысячах километров от места высадки. 

Кроме того, интенсивное лесопользование предполагает серию прореживающих рубок. Осветление проводится через 7 – 10 лет после высадки. Прочистка — через 10-29 лет в зависимости от условий произрастания. Примерно через 20-40 лет проводится еще одна рубка прореживания, которых может быть несколько. Только после трех таких рубок, каждая из которых повышает качество леса, он вырубается окончательно. В сумме эти рубки и дают те самые 300 – 400 кубометров с гектара.

В России сейчас всерьез задумываются о преимуществах этой модели, но мы пока находимся на начальном этапе. Нынешняя нормативная база не позволяет внедрить ее в полной мере. Самый главный камень преткновения – процент вырубки. Сейчас норматив составляет около 10 – 20%, то есть машина сделала один волок, и лимит уже достигнут. Соответственно, уже нельзя проредить лес, потому что тогда процент вырубки будет превышен. 

Дело техники 

Сейчас в России формируется новая нормативная база, есть полигоны, где крупные предприятия пробуют заниматься интенсивным лесопользованием, но одних законодательных инициатив для этого недостаточно. Необходимы знания и умения – и в этом может помочь опыт западных коллег, – а, кроме того, правильная техника. 

Важность правильного подбора техники показывает хотя бы такой пример: при интенсивном лесопользовании необходимы прореживающие рубки, и большие харвестеры, которые так любят в российских хозяйствах, для этого не подходят. Они слишком велики, чтобы маневрировать между еще не подросшими деревьями. Нужны машины меньшего калибра, которые проведут точечную вырубку, не повреждая остальной ресурс. Конечно, большие машины тоже необходимы, но их оптимальнее применять уже на финальной рубке. 

Спектр инновационных решений не ограничивается компактными машинами. Вот лишь несколько примеров решений, благодаря которым современная техника не вредит лесу, а защищает его. 

Колесные гусеницы. Современная колесная техника отличается более щадящим режимом работы. Колеса как движитель наносят почве гораздо меньше ущерба, чем гусеница: не происходит сдвига верхнего слоя почвы, не повреждается корневая система деревьев. Однако заготовки, как правило, идут в северных районах, и опорной площади давления колес на грунт может не хватать, а в этом случае машина начинает проваливаться. Выходом стали колесные гусеницы: они позволяют существенно снизить давление на грунт, и при этом повышают устойчивость техники. В результате в лесу не появляются глубокие колеи, которые потом превращаются в дренажные канавы и нарушают экосистему на делянке. 

Удлиненные задние тандемные тележки. Благодаря таким тележкам увеличивается расстояние между задними колесами, что позволяет надеть более длинную гусеницу и за счет этого еще сильнее снизить удельное давление на грунт. В условиях теплых зим, когда нет возможности использовать зимние делянки и заезжать во влажные грунты, машины с длинными тандемными тележками способны заезжать в труднодоступные места и не оставлять глубокую колею. 

Низкий уровень шума. Дикие животные и птицы обычно боятся громких не природных звуков. Однако, шума от современных харвестеров меньше, чем от проезжающего по шоссе легкового автомобиля: нет грохота и лязга, слышно только ровную работу двигателя и пильную цепь, а форвардеры работают еще тише. Операторы отмечают, что во время работы из кабины создается ощущение, что машина не заведена – в силу крайне низкого уровня шума. Он достигается целым комплексом решений: и за счет технологий, снижающих шум двигателя, и благодаря разнесенной кабине и силовой установке. 

Биоразложение. Современные харвестерные головки могут оснащаться такой опцией, как обработка пня для его быстрого разложения. Во время спиливания дерева идет опрыскивание пня биоразлагающей жидкостью, и вместо 50 лет он разлагается 10-15. Кроме того, машины могут работать на биоразлагаемом масле – при обрыве шланга нет ущерба природе. В России это пока опционально, но в ряде стран использование биоразлагаемого масла уже стало обязательным. 

Экологичный двигатель. Требования по поводу выхлопа двигателя постоянно ужесточаются. Сейчас для лесозаготовительной техники в России установлен стандарт Tier 2, но на рынок уже поставляются машины с двигателями до Tier 4 включительно. Они оснащены целым рядом экотехнологий, в том числе сажевыми фильтрами, дожигами и т.д. В результате выхлопные газы от работы такого двигателя иногда чище, чем воздух в некоторых российских городах. Европа уже пришла к стандарту Tier 4 как к обязательному требованию, но, несомненно, Россия тоже со временем выйдет на этот этап. 

Словом, в России уже сейчас с технической точки зрения есть все необходимое для перехода к интенсивному лесопользованию. Этот процесс уже начался, но необходимо серьезно пересмотреть нормативную базу и в корне изменить отношение ко всему производственному процессу, включая лесовосстановление, чтобы в итоге выигрывали все – и государство, и лесозаготовители, и в конечном счете – само лесное хозяйство страны.